Между нами все зашло в тупик. Не умерло, а, скорее, замерло, перестав развиваться. То ли от этой давящей атмосферы, то ли потому, что мы и пяти минут не могли побыть наедине, чтобы не прибежала рыжая дуэнья. Ну а как же — надо же проверить, чем мы занимаемся. Пару раз он застукал нас за поцелуями, после чего мы непременно должны были поцеловать и его тоже. Однажды ночью Эйдар даже пришел ко мне в каморку, но там не дошло и до этого: Аллан проснулся в одиночестве и взвыл, как пароходная сирена.

Впрочем, было и кое-что еще.

Я-то знала, что люблю Эйдара — или, по крайней мере, сильно влюблена в него. А вот что испытывал ко мне, помимо банального желания, он, оставалось загадкой.

— Лиза, прости мою неделикатность, но… мне давно хочется сказать…

Мы с Люнтой сидели на кухне и лущили скраппу на суп. Это было что-то вроде гороха или фасоли в жестких лиловых стручках, которые ломались и царапали пальцы. Я, конечно, не обязана была ей помогать, но хоть какое-то занятие.

Она замолчала, видимо, подбирая слова, а я напряглась.

— Нехорошо для супругов так долго спать отдельно. Это, конечно, ваше личное дело, но… Детка, поверь старой женщине, которая прожила с мужем сорок лет. Сначала врозь скучно, а потом привыкаешь. Как будто так и надо. Вы давно женаты?

Я чуть не ляпнула, что три месяца, но вовремя прикусила язык. Не нужно ей было знать, что Аллан не мой сын и, тем более, что наш с Эйдаром брак только на бумаге.

— Пять лет.

— Это немалый срок. Обычно к этому времени супруги и так начинают остывать друг к другу, а вы сами это ускоряете. Мальчик уже достаточно большой, чтобы не спать в одной комнате с родителями.

— Он спал отдельно, один. С няней в соседней комнате. Но потом… — я запнулась, — его очень сильно напугали. И теперь он боится оставаться один. Даже днем.

— Я поняла, что вы не просто так уехали… оттуда, где жили. Не спрашиваю, что случилось. Не хочешь — не рассказывай. Но подумай над моими словами. У тебя очень привлекательный муж. Будет обидно, если он начнет добирать недостающее на стороне.

Я стиснула зубы и почувствовала, что краснею.

— Я и правда не знаю, что с этим делать.

— Аллан ведь спит днем? Почему бы не использовать это время?

— Спит, но мало.

— А вам что, нужно очень много времени? — рассмеялась Люнта. — Когда есть желание, и пяти минут хватит. Конечно, хочется подольше, но не всегда обстоятельства позволяют. Или вы боитесь, что кто-то будет прислушиваться… ко всяким звукам? Так я глуховата, а Маргета наверх поднимается только по утрам, для уборки.

Люнта ссыпала скраппу в мешочек, смела в совок шелуху. Я вышла из кухни и заглянула в гостиную. Эйдар сидел за столом и писал что-то в толстой тетради. Услышав шаги, закрыл ее и обернулся.

— Аллан спит? — спросила я, подойдя ближе и положив руки ему на плечи.

— Да, только что уснул.

— Значит, у нас есть немного времени.

Ментальная связь не понадобилась. Мы просто смотрели друг другу в глаза. Недолго. Пару секунд.

— Не так я хотел с тобой в первый раз, — вздохнул он и встал.

— Да ты вообще никак не хотел, — усмехнулась я уже на пороге.

— Хотел. Сразу же, как увидел. В детском саду. Но говорил себе, что это…

— Предательство?

— Нет. Что хочу на самом деле не тебя.

— Эйдар, мы будем сейчас это обсуждать? Пока он не проснется?

— Да черт! — зарычал он и впился в мои губы.

Ого! А это уже горячо! Намного горячее, чем предыдущие неудачные попытки.

Кстати, чертей в этом мире не было. То есть религия была, злые духи были, но какие-то не такие. Я особо не вникала. Слово, как и многие другие, Эйдар привез из моего мира.

О чем я вообще думаю, а?

Мы буквально белочкой взлетели на второй этаж, пробежали мимо приоткрытой двери в большую комнату, ворвались в маленькую. На этот раз продвинулись дальше — Эйдар успел расстегнуть на мне платье и подобраться к корсажу, заменяющему лифчик.

— Папа-а-а!

— Он что, чувствует? — прошипела я, возвращая корсаж на место.

— А знаешь, не исключено, — хмыкнул Эйдар. — Треугольник же.

— Ну вот что, хватит!

Мое терпение дулось-дулось, как наполненный водой презерватив, и в конце концов лопнуло. Кто в детстве не кидал их с балкона? Ну или хотя бы воздушный шарик? Говорят, если наливать осторожно, в презик влезет ведро воды.

Быстро застегнув пуговицы платья, я опередила Эйдара на выходе из комнаты.

— Побудь здесь.

— Что ты собираешься делать?

— Ремня ему всыплю. Не бойся. Поговорю с ним. Я все-таки детсадовская воспиталка, если ты не забыл. Давно пора было.

Аллан сидел на кровати и тер глаза, явно пытаясь выжать из себя слезы. Я уже не в первый раз удивилась контрасту между его «взрослым» поведением и детсадовскими капризами. Хотя нет, даже в садике он казался намного старше. Впрочем, манипуляторские навыки я замечала за ним и раньше. Дети все в той или иной степени манипуляторы — как и щенки. Если поддаться, сядут на голову.

Закрыв дверь, я села рядом на кровать, но говорить ничего не стала. Представила, что глажу его по волосам и даю понять, что такое поведение мне не нравится. Аллан не ответил, но посмотрел на меня удивленно — приподняв рыжие бровки и выпятив губу.

— Тебе ведь не страшно, правда?

Он насупился, но снова не ответил.

— Аллан, ты будешь спать в маленькой комнате. Один. Если не придумаешь причину, по которой это невозможно. «Мне страшно» — это не причина. Потому что неправда.

— Да-а-а, — от отквасил губу еще больше, — а если у вас… дети родятся?

А вот тут главным было не расхохотаться. Как я упустила из вида, что подрастающее поколение теперь прошаренное, в детсад приходит уже с владением гаджетами и с сакральными знаниями, которые мы получали в школьные годы. А ведь я не раз слышала «секретные» беседы своих четырехлеток: мол, дети появляются потому, что мама и папа спят в одной постели. Хорошо хоть без подробностей.

— И что? — спросила я спокойно. — Это так ужасно, если у тебя появится брат или сестра?

— У меня не может быть брата или сестры. Моя мама умерла.

— Бывает так, что у братьев и сестер разные мамы. Или разные папы. Мы с твоим папой женаты. Конечно, я полностью не заменю тебе маму, это невозможно. Но я стараюсь — как могу.

— А что, если… вдруг вы этих своих детей будете любить… больше?

Ну вот ларчик и открылся. Обычный детский страх и ревность.

— Глупенький! — я прижала его к себе. — Любовь — это же не яблоко, которое поделили пополам, и каждому дали всего по половинке. Или одному больше, а другому меньше. Это как будто каждому досталось по целому яблоку. Понимаешь?

Аллан неуверенно кивнул и сказал, подумав:

— Знаешь, Лиза, а папа очень сильно храпит.

Это я уже знала, конечно, но притворилась удивленной. И вздохнула:

— Ничего, я как-нибудь потерплю. Зато ты будешь спать спокойно.

Глава 28

Глава 28

— Все, — сказала я, выйдя из комнаты. — Когда проснется, перетаскивай его барахло в маленькую. Будет там спать.

— И как тебе это удалось? — изумленно захлопал глазами Эйдар.

— Если задавать вопросы в лоб, иногда можно узнать много интересного. Все просто, как апельсин. Он боялся, что, если мы с тобой будем спать в одной постели, у нас родятся еще какие-то дети, и тогда мы перестанем любить его. Логично, чего уж там.

— Он что, знает, откуда дети берутся? Я ему не рассказывал. Думал, что рановато еще.

— Волшебная сила коллектива. В моей группе все знали. Без деталей, думаю, но связь между постелью и появлением детей прослеживалась. Хорошо, что их пока еще просто убедить. Достаточно сказать, что ничего подобного, что даже если такое и случится, будем любить всех одинаково. Хотя, конечно, не хотелось бы. Чтобы случилось.

Сказав это, я добавила про себя: пока не хотелось бы.