Это было бы даже красиво — огромная луна, звезды, море. И романтично, безусловно. Эйдар крепко держал меня за руку, как на свидании. Но мне было сейчас не до красоты и романтики.

— Может, уже достаточно? — спросила я, поежившись: ветер пробирался под плащ.

— Если хочешь идти в город пешком, то да, достаточно, — отрезал Эйдар. — Лучше пройти еще немного сейчас, чем потом возвращаться до обеда.

Наконец он остановился и огляделся.

— Пожалуй, теперь уже хватит.

Крепко обняв меня, Эйдар припал к моим губам так, словно это был последний наш поцелуй.

— Ну… давай, — шепнул он.

Как и в прошлый раз, я закрыла глаза и представила, что мы превращаемся в столб огня, уходящий в небо, вспарываем, разрываем ткань пространства. Но… ничего не происходило.

То есть наша сила, объединившись, направлялась в небо — и все. Ни ослепительного света, ни рева, разрывающего уши, ни боли во всем теле.

— Не получается! — в отчаянии простонала я.

— Да, — с досадой скривился Эйдар. — Хватит, Лиза. Ничего не выйдет. Надо возвращаться.

Только что мы шли с надеждой на какие-то перемены к лучшему, а теперь с каждым шагом нас все больше захватывало отчаяние.

— Как ты думаешь, — спросила я, туже запахивая плащ, — почему на этот раз не получилось? Потому что ткань стала слишком плотной и нашей силы не хватило?

— Может быть, — Эйдар пожал плечами. — А может, потому, что наша сила уже не та, что раньше.

— В каком смысле?

— Разве ничего не изменилось? Между нами?

— Ты имеешь в виду секс? Я думала, это, наоборот, должно было ее увеличить.

— Какая разница, Лиза? Факт в том, что мы не смогли.

Лошадь смирно щипала чахлую траву там, где мы оставили повозку. Я села внутрь, Эйдар на козлы, и мы поехали обратно. От всех этих волнений сильно разболелась голова. Хотелось поскорее добраться домой и лечь спать. Пусть даже всего на пару часов.

Эйдар остановил повозку на том же месте в переулке.

— Иди, Лиза, — сказал он, подав мне руку.

— А ты? — удивилась я.

— Я подремлю здесь, в повозке. Поставлю утром. Не стоит обращать на себя внимание.

Точно так же тихо, как выходила, я пробралась в дом. Аллан спал, раскинувшись поперек кровати. Пришлось осторожно его подвинуть.

— Лиза, это ты? — пробормотал он сквозь сон. — Это хорошо. Время разорвалось.

Время? О чем он?

Но Аллан уже спал, прижавшись ко мне и сладко почмокивая. Меня тоже не хватило на то, чтобы размышлять над его словами. Не успела закрыть глаза, как тут же провалилась в сон.

Утром, когда вернулся Эйдар и мы ели свой скудный завтрак, я спросила Аллана, о чем он говорил.

— Я не помню, — рыжие бровки сдвинулись, лоб прихмурился. — Я спал. Жаль, что у вас ничего не получилось. Но мне почему-то кажется… не знаю, как будто что-то изменилось.

— Лиза, ты ведь можешь вашей особой связью спросить Майкеля, нет ли изменений фона и плотности? — насторожился Эйдар. — Попроси написать его. Так будет быстрее.

Я сделала это, и через четыре дня мы получили «на буквы» письмо, в котором Майкель писал, что никаких изменений нет. Однако Аллан утверждал: что-то произошло. А я вспоминала его сонные слова о разорванном времени.

Случайность? Или нет?

— Ты знаешь, Лиза, — сказал Эйдар через несколько дней после того, как мы получили письмо от Майкеля, — у меня такое ощущение, будто что-то… не так. Не могу понять, в чем дело. А тебе не кажется?

Я старательно прислушалась к себе. И поняла, что он прав. Действительно что-то не так. Но вот что?

Разорванное время, сказал Аллан. Нет ли тут какой-нибудь связи?

Время, время…

В голове снова крутился обрывок упущенной мысли — словно дразнился, показывая язык. Может быть, она как раз была связана со временем?

Эйдар ушел на работу в порт, мы с Алланом вышли к морю погулять. День был холодный, ветреный, покрытые пеной волны тащили на берег водоросли и всякий сор. Аллан убежал вперед, выискивая красивые раковины, а я шла нога за ногу, разглядывая причудливые очертания туч над морем. Свинцово-серые с лиловым подбоем, они выглядели довольно страшненько. Примерно так я представляла себе сущности, проникающие в дыры пространства.

Нет, не так. Не пространства. Пространственно-временной ткани.

Временной…

Я никак не могла уложить в голову всю эту вселенскую архитектонику, да особо и не пыталась. Сказали, что ткань пространственно-временная, — так и приняла это. А ведь миры параллельны друг другу вовсе не в пространстве, а во времени. Если, конечно, я правильно все поняла. Каждый последующий отстает от предыдущего на несколько секунд. И они плодятся, плодятся, образуя бесконечную цепь, которая находится… где? В междумирье, заполненном темной энергией.

От этого реально можно сойти с ума.

Мы с Эйдаром не смогли разорвать ткань. Неважно, по какой причине. Но Аллан сказал, что время разорвано.

Я споткнулась и чуть не упала, увязнув в мокром песке.

Да вот же оно!

Этот мир — центральный из трех миров звена. Эйдар сказал, что раньше между ним и моим миром был только один переход. Потом появился другой, а затем третий. Переход между мирами — это переход во времени, а не в пространстве. Если время разорвано, не означает ли это, что появился еще один переход, четвертый?

Но даже если так, с чего я взяла, что это переход в мой мир, а не в третий? О порталах туда мне вообще было ничего неизвестно, кроме того, что они где-то есть.

Еще никогда я не ждала Эйдара с работы так, как сегодня. Он пришел, забрав по пути ужин из харчевни. Пока он мылся и переодевался, мы с Алланом накрыли на стол.

— Скажи, а сколько переходов в третий мир? — я едва вытерпела, пока мы примемся за еду.

— Два. А что? — удивился Эйдар.

— Они появились одновременно?

— Нет. Сначала был один, потом нашли второй.

— А как их вообще находят?

— Стражи, которые где-то поблизости, чувствуют изме… Подожди, Лиза, ты хочешь сказать, что мы могли разорвать не пространство, а время? Да, и Аллан же сказал, что время разорвано.

— Мне, наверно, что-то приснилось, — вздохнул тот. — Я не помню.

— Если это так, действительно мог образоваться новый переход между мирами. И мы почувствовали, только не поняли, в чем дело.

— Мне тоже кажется, что… не знаю что, — надул губы Аллан. — Как будто что-то стало по-другому.

— А в Саттее есть стражи? — спросила я и немедленно обругала себя за глупый вопрос. Конечно, есть, как им тут не быть?

— Вопрос в том, кто найдет портал первым. А еще интереснее, в какой мир он ведет. Если, конечно, мы все не выдумали.

— А что, если нам попробовать определить это место с помощью треугольника? — предложила я. — Как мы определяли места истончения или прорывов?

— Мы определяли их не так, — возразил Эйдар. — Нужны были три наблюдателя, координатор и его помощница. Конечно, можно и втроем, но это сложнее. Но давайте попробуем, — он взял за руки меня и Аллана, руку которого сжала я. — Постарайтесь мысленно нащупать то место, откуда идет ощущение, будто что-то изменилось.

Я закрыла глаза и попыталась найти в пространстве источник беспокойства. Так, как делала это в центре, когда определяла координаты истончения. Сначала ничего не получалось, но потом я словно подцепила кончиком иглы крохотную занозу под кожей. В темноте вспыхнула искра, которая становилась все ярче. Три тонких луча сбегались к ней, соединяясь. Свет приблизился, и на мгновение я увидела картинку, словно выхваченную из мрака.

Это было побережье в том месте, где мы с Эйдаром пытались разорвать ткань. Я узнала выступающий из воды утес причудливой формы и впадающий ручей.

— Это там! — вскрикнула я, выпустив руки. — Там, где мы были, у моря.

— Ты точно определила? — Эйдар посмотрел на меня, сдвинув брови.

— Да. Там, где ручей, помнишь? Надо поехать туда, прямо сейчас. Если переход открыт, он может закрыться в любой момент.